Высокохудожественная литературность описания недели конечно заметна 
Мне, что-ли, за всех игроков еще и писать все самому? Да ну его на фиг такую игру.
Что-бы здесь хоть что-то было надергаю цитат из СВ (придется только даты немного подправить). В следующий раз попробуй как-нибудь посодержательнее описание сделать.
СВ, глава 12 (с) Dron
Все началось год назад, в обшарпанной московской "двушке", выходящей полусгнившими окнами на разоренную детскую площадку. Тот период врезался в память Стаса всего одним словом:
Нищета.
Режимное предприятие, кормившее весь район, доживало последние дни. Станки и оборудование продавались на сторону, простаивающие помещения за бесценок сдавались ушлым коммерсантам, начальство разворовывало последние крохи былого могущества и со дня на день собиралось объявить предприятие банкротом. Многие работники попали под массовые сокращения, а те, что оставались месяцами не видели зарплаты.
В один ужасный день на улице оказался и отец Стаса. Высококлассный электромонтажник с золотыми руками оббивал пороги биржи труда, штудировал объявления, но… Ничего лучше случайных разовых халтурок тогдашние реалии ему предложить не смогли.
Бутылка пива после очередной шабашки… Литр другой водки в кампании таких же горемык… Билет в один конец…
Отец спивался. Денег он приносил домой все меньше, да и те в основном уходили на новую порцию алкогольного забвения. Семью в одиночку вытягивала мать Стаса. Она работала с раннего утра до позднего вечера, без выходных и праздников на нескольких работах разом. Вела отчетность на мелком полулегальном складе, сидела на телефоне, шила вещи на заказ… Чудом не угодила в сети кидал-"гербалайфовцев"… Крохи от каждой работы складывались в мелкий доход, позволяющий семье замедлить переезд в подворотню.
Один голодный день сменялся другим, тянулись месяцы, а черная полоса в их жизни и не думала прекращаться. Цены росли, деньги обесценивались до состояния туалетной бумаги, коммунальные расходы грозили заморить семью голодом. Отца все чаще приходилось разыскивать по пивнушкам и под ручку доставлять домой. Он не орал, не дебоширил, не бросался на мать и сына с кулаками. Наоборот, он просил прощения, обещал исправиться, но стоило жизни подставить ему новую подножку, и отец вновь искал покоя на дне стакана.
Дома стали появляться странные собутыльники. Говорливые брюнеты с ближайшего рынка щедро снабжали отца паленой водкой и по хозяйски осматривали их квартиру. Мать держалась из последних сил.
Стас старался поменьше бывать дома.
Вне родных стен его ждала убогая районная школа, где в туалетах открыто торговали наркотой, и оплеванные переулки спального района, где средь бела дня могли спокойно избить и обобрать до нитки.
Будущее Стаса представлялось мрачным.
В один из ноябрьских вечеров 2014 года он возвращался домой с массовой драки около заброшенной хоккейной коробки. Левая половина лица превратилась в один сплошной синяк, перед глазами все плыло, каждый шаг отдавался в висках взрывом боли, но в целом Стас считал, что еще легко отделался. Подходя к своему подъезду, он краем мутного глаза успел заметить исчезающий за поворотом черный уазик. Было в той машине что-то… что-то тревожное, но Стас, поглощенный мыслями о хорошем куске льда на битую морду, выкинул ее из головы.
В двери родной квартиры он практически вполз. И увидел то, что мигом развеяло красный туман в голове:
Стол, впервые за два года, гнущийся под тяжестью еды.
Трезвый, как стеклышко отец.
И…
- Где мама?
- Мы нашли работу, сын. Очень хорошую работу.
Спустя неделю раздался телефонный звонок, и сухой голос равнодушно объявил, что мать Стаса трагически погибла в автокатастрофе, возвращаясь с очень хорошей заграничной работы.
Хоронили ее в закрытом гробу.
Отец ушел в запой и в перерывах между бутылками плакал и все повторял и повторял:
- Суки… Суки… Зачем я разрешил… Зачем согласился… Суки…
Стас смотрел в одну точку. Жизнь превратилась в выцветший клочок фотообоев, гниющий на пыльной обочине.
Дальнейшие события развивались сами, нисколько не интересуясь его мнением. Вскоре после поминок, в дверь очень настойчиво постучали. За порогом обнаружилась делегация из нервничающего участкового и трех дюжих молодцев казенной наружности. Брезгливо поморщившись при виде царящего в квартире свинарника, молодцы подхватили отца и Стаса под руки и молча, даже не подумав предъявить документы, выволокли на улицу.
Черный уазик нетерпеливо распахнул двери.
Отец находился в изрядно проспиртованном состоянии, и его протесты ограничивались нечленораздельным мычанием. Стасу же было все до лампочки. Признаки беспокойства в его сумрачном мозгу впервые проклюнулись, когда вместо ожидаемого районного ОВД он очутился в исполинском брюхе АН-124 в компании огромного количества ящиков и людей в незнакомой форме с нашивками NERV-России. Когда поднявшаяся рампа перекрыла последние пути отступления, беспокойство переросло в риторическое: "Какого хрена?!", но было поздно. Самолет солидно взревел двигателями и пошел на взлет.
- Мужик, слышь, чё твориться то?! – пробудившийся Стас тормознул первого попавшегося обладателя формы NERV.
- Летим вроде, а что? – пожал плечами тот
- Куда?!
- А это парень, тебе начальство объяснит.
Так началась новая жизнь.
Нельзя сказать, что Стас радовался открывшимися перспективами. К армии он относился так же, как и большинство его сверстников – то есть считал ее клоакой, от которой надо держаться подальше. Плюс – хандра после смерти матери не желала так просто сдавать позиции.
Но дело в том, что резко изменившееся окружение имеет свойство менять человека. Либо добровольно, либо насильно, как вам больше нравится. И когда день расписан поминутно и состоит из бесконечных тренировок с редкими вкраплениями теоретических занятий, времени на тупые мысли просто не остается.
Стас бегал и прыгал, подтягивался и отжимался, а в перерывах конспектировал матчасть и дегустировал LCL на синхротестах. Вечером он приползал в выделенную им с отцом комнату на жилом уровне и падал на кровать, чтобы на утро все повторилось вновь, только в увеличенном размере. Серая хмарь в сознании выгорела без остатка.
Отец Стаса, кстати, завязал с зеленым змием и вовсю трудился в Техническом Отделе.
Северный Док представлял из себя целый подземный город с более чем двухтысячным населением: солдаты, инженеры, ученые, обслуживающий персонал… Вместе с ними на базе жили и их семьи с детьми, для чего была организована соответствующая инфраструктура. Имелся центр досуга с кинотеатром, игровыми комнатами и кружками по интересам, работали ясли для мелкоты и что самое главное – Школа с большой буквы, небо и земля по сравнению с подростковым адом в котором раньше варился Стас.
Жизнь, между тем, и не думала останавливаться.
Однажды утром прибивший по расписанию транспортник вместе с припасами и оборудованием доставил в Северный Док толстого, веселого, кучерявого парня на чьей ID-карте значилось: Гусев Алексей Витальевич, 13 лет, пилот Евангелиона 15. Характеры Стаса и Лехи различались по целому ряду пунктов, но, разговорившись, парни поняли, что они лучшие друзья и кого угодно друг за дружку порвут.
Жизнь до NERVа у Лехи выдалась еще более поганая чем у Стаса. Полный набор: мать - опустившаяся побирушка, отец невесть кто и невесть где, и, как результат, Новосибирский детдом, куда двенадцатилетнего Леху переправили органы соц. опеки. Но, несмотря на все это, Леха по части жизнерадостности мог поспорить с кем угодно. С веселыми шутками и улыбкой встретить первое погружение в LCL – это что-то из разряда вон.
Дальше - больше.
На праздничном вечере в честь нового 2015 года со Стасом случилось то, что хотя бы раз случается с каждым человеком. Молодежь, клубящаяся в выделенном начальством зале, беззаботно отрывалась под оглушающий рев динамиков. По рукам тайком ходили милые бутылки, спертые с взрослого стола. Одно из резких колебаний разбушевавшейся толпы буквально бросил Стаса и Свету навстречу друг другу. Взгляд за взглядом, слово за словом, их знакомство прошло путь от простого танца до полноценного медляка. К утру Стас уже не воспринимал себя отдельно от Светика.
Наверное, это и есть Любовь…
1.02.15
- Стасюсик?... Стасик?... Стас!... КОМОВ, БЛИН!
- Ась? – навыки Стаса краем уха слушать поток Светкиных сплетен иногда давали сбой
- Что я только что сказала?
Внутри черепушки Стаса недоуменно пожали плечами. Парень сымпровизировал:
- Комов, блин? – с самым невинным выражением произнес он.
- Baka… - закатила глаза Света.
- Ась? – поиск по базам данных ругательств результата не дал.
- Это японский, балбесина! Тебе перевести, или сам поймешь? – личико Светы выражало оскорбленность в лучших чувствах.
- Хм… Милый?... Нет?... Хороший?... Тоже нет? Тогда… - Стас понял, что ситуацию надо исправлять и быстро. Шутки в этом плане действовали безотказно.
Света, которая уже твердо решила обидеться, захихикала против собственной воли:
- Дурень ты, Стас…
- Ага! – широко улыбнулся парень.
Света вздохнула, выразительно покачала головой, а потом неожиданно спросила совсем не веселым голосом:
- Стас, что происходит?
- В смысле? – куда она теперь клонит, Стас решительно не понимал.
- Не прикидывайся. В Северном Доке только и разговоров о подготовке к чему-то… к чему-то… Короче, я у тебя спрашиваю: к чему?
- Да не знаю я! Циклоп передо мной не отчитывается.
В поисках новых сенсаций, Света иногда пыталась вытянуть из Стаса эксклюзивные подробности о его работе. Ее ждал облом - парень был нем, как рыба. Подписка о неразглашении и вездесущие ярлычки Совершенно Секретно – это вам не шутки, и создавать своей девушке лишние проблемы он не собирался.
Но в этот раз Стас реально был не в курсе. Парень вообще некогда не пытался узнавать о службе больше, чем ему официально сообщалось. Нафиг надо!
- Говорят даже… - с каждым словом голос Светы тускнел – Что вас куда-то отправляют…
- Боевая операция, что-ли? Интересно!
- Ты… Ты! – у девушки задрожали губы – Дурак! Тебя же убить могут! Дурак…
Стас был в шоке.
"Кретин! Какой же я кретин!"
- Свет, Светик… Ну… Ну ты чего…
- Отстань от меня, Комов - тихо всхлипнула Света, при этом прижавшись к парню еще сильнее.
- Свет, расслабься… Наверняка это обычные ученья. Промаршируем перед генералитетом и по домам – Стас осторожно гладил светлые локоны девушки – Ты и оглянуться не успеешь.
